Die Zeit
Один из главных вопросов внешней политики Обамы остается до сих пор без ответа. Есть дилемму: принимать или бояться Тегерана? Так или иначе, Иран снова дает скептикам повод для дискуссий.
Если еще 1 октября в Женеве казалось, что перед Обамой следует снять шляпу за его политику разрядки, то сегодня газеты New York Times и Washington Post цитируют слова, якобы произнесенные в кулуарах ЕС Хавьером Соланой, о том, что Тегеран не будет экспортировать обогащенный уран и не собирается возвращаться за стол переговоров.
Виной всему, внутрииранское противостояние, в котором президент Ахмадинежад, как ни странно, одобряет сделку с Западом, а реформатор Мусави такую возможность отклоняет. Этот парадокс поддается объяснению, если учесть, что Ахмадинежад хочет немного спокойствия на внешнеполитическом фронте, а Мусави хочет давления.
Конечно, это еще не конец 6-летней истории напряженной работы "евротройки". Хотя еще в 2003 году тогдашний министр иностранных дел Ирана Кямал Харрази говорил о том, что страна не станет сворачивать с намеченного пути. Тогда требования были гораздо жестче: тотальная прозрачность и прекращение работ по обогащению. Теперь Ахмадинежад может ликовать: "Пару лет назад они хотели полного прекращения. Смотрите, чего мы добились".
При этом, иранцы ведут переговоры с Эрдоганом в Анкаре и Лулой в Бразилии, которые охотно играют роль посредников. И все это нужно Тегерану для того, чтобы выиграть время.
Один из главных вопросов внешней политики Обамы остается до сих пор без ответа. Есть дилемму: принимать или бояться Тегерана? Так или иначе, Иран снова дает скептикам повод для дискуссий.
Если еще 1 октября в Женеве казалось, что перед Обамой следует снять шляпу за его политику разрядки, то сегодня газеты New York Times и Washington Post цитируют слова, якобы произнесенные в кулуарах ЕС Хавьером Соланой, о том, что Тегеран не будет экспортировать обогащенный уран и не собирается возвращаться за стол переговоров.
Виной всему, внутрииранское противостояние, в котором президент Ахмадинежад, как ни странно, одобряет сделку с Западом, а реформатор Мусави такую возможность отклоняет. Этот парадокс поддается объяснению, если учесть, что Ахмадинежад хочет немного спокойствия на внешнеполитическом фронте, а Мусави хочет давления.
Конечно, это еще не конец 6-летней истории напряженной работы "евротройки". Хотя еще в 2003 году тогдашний министр иностранных дел Ирана Кямал Харрази говорил о том, что страна не станет сворачивать с намеченного пути. Тогда требования были гораздо жестче: тотальная прозрачность и прекращение работ по обогащению. Теперь Ахмадинежад может ликовать: "Пару лет назад они хотели полного прекращения. Смотрите, чего мы добились".
При этом, иранцы ведут переговоры с Эрдоганом в Анкаре и Лулой в Бразилии, которые охотно играют роль посредников. И все это нужно Тегерану для того, чтобы выиграть время.