Предыдущая стр.
11
Анджело решил позвонить Сафонову, поскольку формально проводить допрос и составлять его протокол должны были работники прокуратуры.
«Бьюик» остановился перед гостиницей. Геннадий ждал их в вестибюле.
- Идите в ресторан, – сказал Анджело. - Я сейчас спущусь.
Анджело поднялся в номер и набрал телефон Сафонова.
- Приветствую вас, Юрий Давыдович. Хочу сообщить вам хорошую новость. Я нашел автора стихов, найденных в машине Матвеева. Кажется, я нашел верный путь раскрыть это преступление.
- Вы уверены? Это не ошибка? – послышалось в трубке.
- Уверяю вас, скоро дело можно будет сдавать в архив. Но поработать придется. Я установил личность человека, ехавшего с Матвеевым в Дмитров. Он живет в Воронеже. А дальше уже ваше дело. Надо, чтобы вы его допросили. Но у меня большие сомнения, что это – убийца.
- Господин Агаев, – услышал он холодный голос, – то, что вы там нашли, еще не значит, что преступление близко к раскрытию. К сожалению, ехать сейчас куда-то и допрашивать его у меня нет времени. В производстве новые дела по тяжким преступлениям.
Сафонов сделал паузу и добавил:
- И хочу вам сказать, что раскрыть убийство при помощи какого-то стихотворения невозможно. Извините, но это настоящее дилетантство. Если появятся более важные обстоятельства, то я готов дать особое поручение прокуратуре города.
- Хорошо. Мое дело было вас предупредить, а дальше, как знаете, – Анджело почувствовал сильную досаду...
Он попрощался с Сафоновым и направился в ресторан. «Да-а. Теперь мне придется доводить все до конца самому. После полного раскрытия преступления я поставлю его перед свершившимся фактом», – думал он, шагая вниз.
Геннадий и Игорь уже сидели за столиком.
- Уже заказали что-нибудь? – спросил Анджело, подсаживаясь к ним.
- Еще нет. Решили тебя подождать, – ответил его друг.
За обедом беседа велась на посторонние и общие темы, Анджело не хотелось, чтобы молодой человек чувствовал себя неуверенно. Пообедав, они втроем вышли из ресторана. Здесь, сославшись на свою занятость и пообещав придти вечером, Геннадий удалился прочь. Анджело посмотрел на Игоря и сказал:
- А давай прогуляемся по городу, поговорим. .
Агаев отлично понимал, что не стоит тянуть время. Сейчас он задаст Игорю вопрос, который сотрясет все его существо. Анджело остановился у угла какого-то дома и пристально посмотрел на Игоря:
- Игорь, мне очень нравятся твои стихи. Но вот эти я полюбил больше остальных.
Сказав это, Анджело наизусть прочитал ему «Тихую сосну».
Реутова поразила такая память своего возможного благодетеля. Как он мог, бросив на его стихотворение беглый взгляд, выучить его наизусть? Он уже хотел было выразить ему свое восхищение, как тот перебил его:
- Игорь, кому принадлежат эти черные очи, какой красавице?
- Да никому, – он пожал плечами. – Я никого конкретно не имел в виду.
Вопрос «продюсера» явно вызвал у него недоумение.
- А может, эти стихи посвящены черноокой Наташе? – планомерно продолжил Анджело.
- Какой Наташе?
- Ты не знаешь Наташу? Как же быстро ты ее забыл…
Игорь насупился:
- Не понимаю, кого вы имеете в виду.
- Ты вспомни Наташу. Ту самую, которую видел на «Фабрике звезд». Наташу, которую ты, наверное, впервые полюбил в своей жизни. Помнишь?
- Нет, не знаю никакой Наташи! - Игорь был в замешательстве.
- Наташу Понтилиди. Черноглазая, красивая девушка. Опять не вспомнил?
Игорь молчал.
- Ведь ты эти стихи написал после того, как выступил перед членами жюри «Фабрики звезд. Новый сезон» и не прошел тур. Потом решил отвезти их и подарить Наташе. Хотел встретиться с ней. Ну, вспомнил?
Игорь продолжал молчать. Анджело немного подождал и продолжил:
- Может, ты не помнишь, как поехал в Дмитров?
Игорь сел на корточки и обхватил голову руками:
- Я ничего не знаю. Мне надо идти. Извините.
Анджело сменил тему разговора:
- Что с тобой, Игорь? А я думал, что у тебя хорошая память. Ты не забываешь людей, которых уважаешь. Наталья Понтилиди - не только красивая девушка, но и очень доброжелательный человек. Знаешь, Игорь, зачем я приехал сюда?
- И зачем?
- После знакомства с Наташей я хотел стать ее продюсером. Однако Наташа сказала мне, что в Воронежее живет один очень талантливый парень. Он – настоящая звезда. Если я стану его продюсером, то он загремит на весь мир.
- Наташа действительно так сказала? – неподвижно сидевший на корточках Игорь проворно вскочил. Побелевшее было лицо озарилось яркой улыбкой. – Значит, Наташа помнит меня?
- А ты вспомнил Наташу?
Настроение Игоря заметно улучшилось:
- Я помню Наташу. Не могу забыть ее. Не хотел рассказывать, что знаком с ней. - Игорь теперь выглядел более уверенно. - Значит, и Наташа меня не забыла! Я все помню. Знаете, «Фабрика звезд. Новый сезон» принесла мне столько бед, что я не собирался даже затрагивать эту тему. Я уверен, что за всеми избранными на пьедестал стоят мощные покровители. Они всегда в нужный момент могут за кого-то попросить и одним звонком протолкнуть своего подопечного вперед. А такие, как я, будь даже семи пядей во лбу, останутся за бортом. Наше место - на дне жизни.
- Да. Но я хочу знать о том, что не говорила Наташа.
- О чем это?
- После того, как ты выступил перед членами жюри и провалил тур, ты хотел поехать к Наташе?
- Хотел, но не поехал.
- Почему? Не знал адреса?
- Нет, адрес я знал.
- Наташа дала тебе свой адрес?
- Нет, в первый день на «Фабрике звезд» заполняя анкету, Наташа зачеркнула в бланке место, где была допущена ошибка. Поэтому я взял в оргкомитете новый бланк, аккуратно переписал ее данные. Отдал его Наташе. А испорченный оставил у себя.
- Значит, анкета осталась у тебя, и там был адрес. Почему же ты не поехал в Дмитров, чтобы увидеться с Наташей? Ведь она очень хотела с тобой встретиться.
- Честно говоря, не было денег. Я ведь отпросился у хозяев ресторана на месяц. Но наличности – кот наплакал. В Москве с трудом смог найти комнату в каком-то зачуханном общежитии. И когда первый тур закончился, совсем без средств остался. А в тот день… В кармане вообще только шестьдесят рублей.
- А куда подевалась распечатка со стихами?
- Не помню.
- Тогда вспомни частника, на котором ты ехал в Дмитров, «Жигули», «пятерка».
Вопрос Анджело Реутов оставил без ответа.
- Когда, Игорь, ты ехал по московским улицам, а потом по дороге в Дмитров, ты, наверное, видел проносившиеся мимо на огромной скорости дорогие иномарки с твоими сверстниками за рулем? А рядом с ними - прелестных девушек. И ты подумал, что когда-нибудь и тебе посчастливится, придет время – и на свидание с Наташей ты поедешь на своем шикарном автомобиле, а не на машине ворчливого старика. Может, дальше сам расскажешь?
- Кто вы такой? Зачем все это вам нужно?!
- Я хочу помочь тебе.
- Помочь?
Анджело видел, как меняется его лицо.
- Видимо, ты всю дорогу думал о том, что произойдет там, в Дмитрове, когда ты начнешь расплачиваться и протянешь старику деньги, совсем не те, которые тот ждет. На сколько был уговор?
Реутов опустил голову:
- На тысячу.
Агаев понял - сейчас произойдет то, что некогда на сленге контрразведчиков именовалось словами «момент истины».
- Ну, смелее, Игорь!
- Вы не продюсер, - с горечью произнес парень. -. Я знал, что никто и никогда мне не поможет. Нет на свете таких людей. Нет и все. Вы обманули меня. Вы – мент. И надо же было мне столкнуться с этим гнилым стариком, бухтевшим всю дорогу! Он все время говорил одно и то же: мол, вы, молодые, ради сладкой обеспеченной жизни готовы на любую подлость. Я хотел сказать ему, что и сам не могу заработать на нормальную человеческую жизнь. Но вдруг подумал - если он узнает, что у меня в кармане всего шестьдесят рублей, то до Дмитрова не довезет, а попросту высадит на дороге. Я сказал ему, что никакой я не подлец и не жулик, а он в ответ усмехнулся и говорит, что, все вы типа одним лыком шиты. Подъезжаем к Дмитрову. Я вытаскиваю свои шестьдесят рублей и кладу на приборную панель. А он увидел, спрашивает, мол, что это такое? Я отвечаю, что других денег у меня нет. И так тебе хватит…
Реутов с силой стал тереть себе лицо обеими руками. Видимо, признание давалось ему тяжело.
- Ну дед этот взбесился и говорит: «Вот сейчас высажу тебя в лесу, будешь знать, как с пожилыми людьми разговаривать». И резко свернул с шоссе на какую-то проселочную дорогу. Проехал на максимальной скорости метров пятьсот и стал останавливаться. Но тут я уже не выдержал. Ударил его в бок. А старикашка начал дергаться, орать, выхватил из-под сиденья нож с острым лезвием и кричит: «Всех вас, сволочей, на куски надо резать! Если у тебя не было денег, зачем садился?» Откуда ему было знать, что в тот день я, чего бы это ни стоило, должен был увидеть Наташу. Я должен был подарить посвященные ей стихи. Я боялся, что если этого не сделаю, никогда больше ее не увижу. А старик, ругаясь матом, начал с этим ножом на меня наезжать. Ударил меня по руке, кровь пролилась. Я хотел его прямо на месте грохнуть. И клянусь, так бы и поступил!
Реутов замолчал, вытянул сигарету из пачки, прикурил.
- Но тут увидел, что недалеко от нас стоит машина с включенными габаритными огнями. Джип, кажется. Это меня образумило. Не хватало еще спалиться как идиоту. Выскочил из «пятерки», рванул куда глаза глядят. А потом словно провалился в темноту. Секундное ощущение боли – и все. Потом понял, что меня кто-то вырубил в одну секунду. Очнулся, голова трещит, шея не поворачивается. Как с бодуна крутого, только еще хуже. Я лежу в машине на заднем сиденье, машина на каком-то пустыре. А главное – дед этот мертвый валяется у самых колес. Меня дрожь стала бить.
Игорь зябко передернул плечами, с остервенением отбросил в сторону окурок.
- Из руки кровь течет. Я каким-то платком перевязал, стал везде вытирать, где только можно. Хорошо, ключи были в замке. Завел машину и - ходу от этого места. Доехал в лес, где разборка с дедом была, и тут сообразил: как последний кретин поступаю. Надо «Жигуль» бросать и уходить как можно скорее. Я же его не убивал, но все улики будут против меня. А уж если на этой «пятерке» попрусь в Москву – вообще хана. И побежал через лес к трассе. На часах – уже два ночи. Выходит, сколько я был без сознания? А рана мне не понравилась. Очень глубокая. Я с детства крови не выношу. Думаю, надо обработать. Да и с кровавым платком на руке идти – верный способ в ментовку угодить. Да еще без денег. В общем, рванул по шоссе к Дмитрову и там случайно увидел у каких-то новостроек: «Скорая помощь» стоит. Водила в кабине, а врачи, видать, по вызову пошли. Спрашиваю, где, мол, у вас тут станция «Скорой». Он: «А тебе зачем?» Я говорю первое попавшееся: «У жены схватки начались». Водила в ответ: «Беги вон туда, вперед, потом направо повернешь, тут близко. У нас здесь приступ сердечный, это надолго. Там другую «Скорую» возьмешь». Ну я и побежал. Девушка мне перевязку сделала, я успокоился. Потом пешком пошел обратно, лишь бы подальше от этого Дмитрова. О Наташе уже не думал, не до того. Брел по шоссе часа четыре, потом меня какой-то дальнобойщик подвез к Москве. «Зайцем» проехал до Павелецкого вокзала и на электричках – в Воронеж. Вот как все было…
Реутов, словно утративший внутренний каркас манекен, тяжело опустился на парковую скамейку.
Анджело чувствовал, что парень говорит абсолютную правду. Он на самом деле хотел ему помочь.
- Поступим вот как, Игорь. Я сделаю все, что в моих силах. У тебя будут достойная работа и возможность заниматься творчеством. Я не мент, как ты подумал, я частный детектив. Вот это моя визитная карточка. Позвонишь через неделю, и обещаю, что твоя жизнь изменится к лучшему. Не переживай. Глядишь, еще и на своей любимой девушке женишься и выступать будешь по всему свету…
Агаев знал: нельзя переусердствовать, делая добро. Нужно стараться быть сдержанным и лаконичным. Поэтому развернулся и пошел к гостинице, не оглядываясь, оставив Игоря переживать минуты катарсиса, освобождения от давивших его воспоминаний, когда подобно веселым лучам восходящего весеннего солнца на человека сваливается надежда...
12
Анджело не переставал думать над новой конфигурацией дела, пока возвращался в Москву.
Странное преступление. Странное, если не сказать больше. Кому понадобилось убивать несчастного пенсионера и подставлять глупого Реутова? Вариантов нет – это мог сделать только тот, кто боялся того, что его опознают. Следовательно, речь может идти лишь о бандитах, расстрелявших патруль ДПС. И теперь можно сделать однозначный вывод – это не криминальные отморозки!
Опыт и интуиция подсказывали Анджело, что речь в данном случае идет об ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫХ людях. И он, кажется, понимал, кто это – те, кто собрался на СЕРЬЕЗНОЕ АНТИГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ…
* * *
Анджело вспомнил эту деталь, когда сидел с Принцессой вечером следующего дня на террасе ресторана в Москве.
- Подожди, дорогая, - он поднялся. – Надеюсь, ты не будешь на меня в обиде, если я тебя оставлю минут на двадцать? Я должен срочно проверить одну мысль. Только что пришла в голову.
Принцесса сделала недовольное лицо, но Анджело знал, что это всего лишь игра – она прекрасно понимала, что значит для Агаева работа. Если он готов оставить свою любимую женщину во время приятного общения, следовательно, для этого есть серьезные причины.
Анджело спустился вниз, на первый этаж ресторана, и вышел на улицу. Ему необходимо было сконцентрироваться. Для этого требовалось побыть в одиночестве. Он закурил, отошел в сторону. На улице было тепло, начало зимы в этом году выдалось исключительно теплым. Пахло прелой осенней листвой.
Что напомнила ему эта деталь, кусок металлического браслета от наручных часов? Он вообще забыл про свою находку на том месте, где убили Матвеева. И случайно обнаружил ее сегодня в кармане плаща. Очень может быть, что это не имеет никакого отношения к убийству. А если все-таки имеет? Тогда как? Память устойчиво воспроизводила одну яркую картину…
Испания. Полтора года назад. Заручившись услугами надежных посредников, Анджело смог добиться встречи с руководителем одной из группировок баскских террористов. Ему это требовалось для расследования дела о похищении российского бизнесмена Дмитрия Корзуна. Имелась версия, что баски могут вывести на след похитителей.
Они договорились о продолжительной беседе в пригороде Мадрида. Анджело приехал на территорию заброшенной стройки. Два молчаливых боевика завязали ему глаза и направили к машине. Ехали недолго, минут десять. Судя по всему, за пределы столицы Испании. Когда его вывели на улицу и развязали глаза, Анджело понял, что находится на территории какой-то виллы.
Главарь группировки ждал его сбоку от фасада дома, за уличным столом, уставленным разнообразными кушаньями и напитками. Разговор продлился часа три, за время которого Анджело узнал много нового о целях и побудительных мотивах действий террористов и, хотя начисто отвергал их методы, должен был признать, что насильственные акции на самом деле порой – чуть ли не единственное средство добиться успеха. Получил он и существенную информацию по своему делу. А когда уходил той же дорогой к машине, где ему снова должны были завязать глаза и отвезти к исходной точке, вдруг увидел сбоку, у ворот, боевика-охранника. Он сидел, положив на колени автомат (кажется, иранского производства) и металлическим браслетом от часов отдергивал вниз заедающий затвор. От резкого движения браслет сорвался с дужек. Боевик выругался на своем наречии, плюнул с досады и, в гневе оторвав сломанную деталь («Сильный мужик», - подумал Анджело), бросил прямо ему под ноги.
Анджело остановился и поднял часть искореженного браслета, собираясь вернуть владельцу. Боевик повернул к нему голову, нахмурился, что-то пробормотал и гневно сузил глаза. Сопровождающие Агаева доверенные лица главаря произнесли несколько гортанных фраз, живо напомнивших Анджело грузинский, после чего боевик через силу улыбнулся и пробормотал по-испански: «Извините, сеньор». Дмитрий Эминович, возвращая кусок браслета хозяину, успел заметить на нем характерные вертикальные царапины.
Именно такие полосы на металле он узрел на том фрагменте, который нашел на месте убийства Матвеева. Неужели это все-таки боевики? Ведь жизнь «солдат удачи» во всем мире мало чем отличается. Это след, реальный след. Обычные бандиты не стали бы устраивать охоту на какого-то пенсионера! Дело и вправду ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНОЕ…
* * *
«Но как на них выйти?» - думал Анджело спустя несколько часов. Он сидел на кухне своей квартиры на «Баррикадной», смотря в темноту ночи. Принцесса спала на кровати в соседней комнате, утомленная после продолжительного любовного общения.
А ведь было что-то еще, поначалу не отмеченное сознанием. Что-то весьма важное. Исключительно важное. Анджело вспомнил разговор со следователем. Все вещдоки, лежащие на столе, извлеченные из сейфа. Он тогда обратил внимание на стихотворение, ставшее подлинной нитью для его розысков. Но лист с творчеством Реутова лежал на столе вместе еще с каким-то помятым клочком.
Анджело откинулся на спинку кресла, пытаясь восстановить в памяти точный вид этого обрывка. Вроде прямоугольной формы. Плотный. Небольшой. Визитка? Да, совершенно верно – визитная карточка. Только не частного лица, а какого-то заведения. На оборотной стороне что-то нацарапано ручкой.
Он взглянул на часы – половина двенадцатого. Конечно, очень поздно. Но дело, похоже, не терпит отсрочек.
Анджело вытащил сотовый и набрал номер Сафонова.
- Извините за поздний звонок. Это Агаев. Но у меня появилась одна стоящая версия, - произнес он в трубку, когда услышал недовольный голос следователя. – Там, среди вещдоков, найденных в машине Матвеева, была, кажется, визитная карточка какого-то заведения, фирмы или ресторана. Вы не помните точно?
- Помню, - спокойно ответил Сафонов. – Рекламная визитка кафе «Сорренто». Это где-то на Садовой. Там еще стояло число и время. Я подумал, что это, наверное, Реутов…
- Какое число и время? – довольно резко перебил Анджело, внутренне коря себя за то, что проявляет несдержанность, но выбора не было. «Вот это совпадение! Сорренто! Бывает же такое», - подумал он, вспомнив о вечере с Принцессой после второй поездки в Дмитров.
- Сейчас скажу… Помню, помню. Седьмое декабря, девятнадцать часов…
- Это же завтра! – громко произнес Агаев, понимая, что, возможно, вышел на след преступников.
* * *
На следующий день в кафе «Сорренто» Анджело приехал не один. Вместе с ним было пять сотрудников оперативной бригады ФСБ. Агаев решил не обращаться в структуры МВД, а позвонил своему старому другу Байраму Гусейнову, который работал в специальном отделе, занимавшемся поиском террористов. Объяснив причины, Анджело высказал свои интуитивные подозрения, что дело весьма серьезное.
- Я предполагаю, что эти преступления реально могут скрывать антигосударственный подтекст. Говорю это осторожно, но уверен: мы столкнулись с людьми, имевшими опыт террористической деятельности. Я видел подобные приспособления у баскских боевиков в Испании. Повторяю: они могут быть очень опасны, раз не только пошли на убийство гаишников, но и на устранение свидетеля. А я уверен, эти преступления связаны между собой.
Гусейнов доложил руководству, и добро на проведение задержания именно силами ФСБ было получено. Сафонов вынужден был согласиться, раз дело взяло под свой контроль такое серьезное силовое ведомство.
Незаметно рассредоточившись по залу, оперативники заняли свободные места за столиками, внешне ничем не выделяясь в толпе обычных посетителей.
Анджело оглядывал зал, стараясь определить по внешнему виду тех, кого искал. Компания из пяти человек (две женщины, три мужчины). Семейные пары средних лет. Парень с девушкой. Две дамы бальзаковского возраста. Три пьяных мужика. Все не то… Вдруг он все-таки ошибся? Провел параллель там, где ее вовсе нет. Кто-то убил Матвеева и оглушил Реутова, пытаясь свалить на него убийство пенсионера. Оглушил профессионально. Вот что существенно. Нет, это почти точно те, кто расстрелял гаишников. И на обычных бандитов они совсем не похожи…
Шло время. Агаев сел за свободный столик и заказал кофе. Внутренне усмехнулся – это напомнило ему знаменитую сцену задержания Фокса из фильма «Место встречи изменить нельзя». Но в тот момент Анджело не мог и предположить, как близко к истине окажется такое сравнение...
Через полчаса он обратил внимание на мужчину средних лет. Одетый неприметно (серый джемпер и темные брюки), он вошел в зал и занял крайний столик у окна. Анджело не понравился его быстрый скользящий взгляд. Этот человек словно удостоверялся в том, на месте ли те, кто ему нужен. И, видимо, пока еще нет.
Двое подозрительных посетителей появились еще через полчаса, в девятнадцать двадцать. Агаев стремительно, окинув их профессиональным взором опытного детектива, попытался составить психологический портрет гостей. Один высокого роста, крепкий, широкоплечий, славянской наружности. Вел он себя довольно нервно, все время оглядывался по сторонам. Стало понятно, что здесь он раньше бывал, возможно, даже часто. Подошедший официант поздоровался с ним за руку. Его напарник был, напротив, совершенно невозмутим. Пониже ростом, но тоже довольно развит физически. И что существенно – явно азиатской внешности. Скорее всего, таджик или афганец. Более точно пока не скажешь. Агаев вспомнил фотороботы бандитов, расстрелявших патруль ДПС. Определенное сходство просматривается, но точно не сказать…
«Похожи ли они на террористов?» - задал себе вопрос Анджело. И вынужден был ответить утвердительно. Агаеву довелось встречаться с ними и в Европе, и в Северной Африке, и в Ираке. В чем-то неуловимо они все были подобны друг другу. Может, вот в этой потаенной внутренней напряженности, которая проявлялась в манере держаться: либо нервничать, либо, наоборот, демонстрировать показное спокойствие. Спокойствие смертника, знающего, что его жизнь давно не стоит и ломаного гроша…
И тут мужчина в джемпере, поднявшись со своего столика, пересел к боевикам (если, конечно, Анджело не ошибался). Начался неторопливый разговор. Встреча с курьером (или командиром) состоялась. Оба террориста слушали человека в джемпере, кивали, почти ничего не произносили в ответ.
Оперативники из группа захвата, вероятно, сделали те же выводы, что и Анджело. Он успел заметить, как незаметно двое из них вышли друг за другом из зала и встали около дверей, делая вид, что курят и ведут беседу. Наверное, всю группу решили брать у выхода из кафе, на улице, чтобы не подвергать опасности посетителей. Но тут случилось непредвиденное…
Пришедший на встречу с боевиками курьер что-то почувствовал. Повел головой из стороны в сторону, встал, еще продолжая говорить, и вдруг метнулся в сторону. За несколько мгновений оказавшись у самого выхода из зала, мужчина в джемпере резко развернулся, доставая из-за пояса оружие. И прицелился в Анджело.
Агаев успел отпрыгнуть вбок, сгруппироваться, уходя с траектории возможного выстрела, попутно опрокинув столик. В это же время один из сотрудников опергруппы открыл огонь на поражение. Мужчина в джемпере взмахнул руками и свалился на пол.
Гусейнов и два других оперативника уже держали за запястья боевиков. К счастью, у них оружия не оказалось.
Анджело медленно поднялся. Операция завершилась. Только все дело было в том, что курьер в сером джемпере не двигался. Он был убит…
13
Фамилии задержанных удалось узнать быстро, но получить признательные показания - лишь утром следующего дня, когда к работе вплотную подключился непосредственный руководитель Гусейнова полковник Стасов.
Он был опытен именно в вопросах психологического прессинга. Когда он понял, что от второго боевика, Раджаба Зарипова, ничего толкового не добиться (тот принадлежал к породе фанатиков, которых нельзя убедить рациональными аргументами), то прошел по длинному коридору Управления в боковое крыло здания, где Николаев и Гусейнов уже четвертый час кряду вели долгий и утомительный допрос Вадима Карпухина, первого из этой преступной двойки.
Виктор Юрьевич подозвал своих помощников и кивнул на боевика, сидевшего с измученным видом на стуле в середине кабинета:
- Есть успехи?
Оба дознавателя синхронно отрицательно покачали головой.
- Оставьте меня с ним… - Стасов взглянул на часы. - …минут на сорок. Думаю, успею.
Им не требовалось повторять дважды. Прихватив пиджаки, висевшие на спинках двух стульев, Николаев и Гусейнов вышли в коридор, плотно прикрыв за собой дверь. Стасов их весьма ценил, особенно, Гусейнова, давнего приятеля Анджело ди Бронзо. Гусейнов был родом из Азербайджана, но уже в течение пятнадцати лет жил и работал в России. Виктор Юрьевич уже раздумывал над тем, чтобы рекомендовать Байрама Эльхановича на должность своего заместителя. Впрочем, сейчас не время об этом думать. Слишком срочное у них дело…
Стасов прошелся по кабинету, отодвинул штору на окне, выглянул на серый внутренний двор. Потом медленно повернулся к задержанному.
- Тебя зовут Вадим, так?
Карпухин кивнул.
- Ты понимаешь, что ты обрекаешь себя на пожизненное заключение? Отправишься на остров Огненный.
Задержка с ответом. Еще один слабый кивок.
- А ты знаешь, что пожизненное страшнее смерти? Знаешь, в каких условиях находятся заключенные? Знаешь, что у них нет никакой надежды?
Карпухин молчал, опустив голову, не отводя взгляда от приоткрытой дверцы шкафа с документацией.
- Ты обрекаешь себя на бесконечные мучения, Вадим. Я хочу, чтобы ты это понял.
Стасов закурил, протянул пачку «Парламента» задержанному. Карпухин помедлил, потом неуверенно вытащил сигарету, помял своими короткими пальцами. Виктор Юрьевич щелкнул зажигалкой, пододвинул пепельницу.
Карпухин сделал несколько жадных затяжек, не поднимая глаз, спросил:
- А разве у меня есть выбор?
«Зацепило!» - радостно подумал Стасов. Он не рассчитывал, что тот так быстро сдаст позиции. Но, видимо, сыграл свою роль опыт. Виктор Юрьевич в свое время овладел методикой rapport. Эта техника (от английского слова «взаимодействие») позволяла допрашивающему мгновенно подстроиться к мышлению допрашиваемого. В идеале требовалось несколько часов вести беседу на отвлеченные темы, постепенно проникая в ритм работы чужого сознания. Сейчас на это не было времени, но Стасов столько раз использовал данную методику, что она стала приносить свои плоды даже тогда, когда особым волевым усилием ее и не применяли. Вероятно, в самих интонациях у него проявлялось нечто такое…
«Наверное, я превращаюсь в хорошего гипнотизера. Скоро смогу по телевизору выступать как Кашпировский», - улыбнулся про себя Стасов, затушил сигарету и весело сказал Карпухину:
- Выбор, брат, есть всегда. Даже когда ты висишь над пропастью, зацепившись подтяжками за сломанную ветку можжевельника. Надо лишь уметь им воспользоваться. Я бы тебе посоветовал подумать вот о чем. Я сейчас назову тебе волшебные слова. Знаешь, какие?
Во взгляде задержанного сверкнула надежда.
- Пятнадцать лет, Вадим. Пятнадцать лет колонии строгого режима. За это можно побороться, разве нет? И это не только твоя цель, но и моя.
- Но на мне же несколько трупов с отягчающими… - Карпухин опять опустил глаза к полу.
- Да, Вадим, наворочал ты дел с Раджабом. Хотя, кажется, в милиционеров стрелял именно твой напарник? А вообще – да, тяжеловато… Убийства сотрудников ДПС, да еще пенсионера Матвеева, попытка повесить преступление на невиновного Реутова… Кстати, - Стасов неторопливо вышагивал по кабинету и вдруг остановился, пристально взглянув в глаза Карпухина совсем по-другому, с холодной сталью, - кстати, как получилось, что ты куда-то ехал с этим человеком? Утверждал сначала, что случайно познакомился…
- Я его почти не знаю, - не поднимая головы, тихо проговорил Карпухин и вдруг произнес слова, которые Стасов так ждал: - Был приказ командира группы.
- Кто командир группы? – быстро спросил Виктор Юрьевич.
- Мне он известен, как Найф.
- Что за Найф? Это из сказки «Три поросенка»? Наф-наф, Нуф-нуф…
Задержанный криво улыбнулся («Еще одна победа!» - Стасов мысленно хлопнул в ладоши).
- Найф – это нож вроде по-английски*.
- Найф вас направил на задание? И вы его провалили?
Это был ответственный, даже опасный момент. Если сейчас Карпухин откажется отвечать, то может замкнуться и вернуться к прежней тактике. Стасов фактически играл ва-банк.
Задержанный с силой сжал ладони, подняв руки к лицу, и начал говорить:
- Скажу все, что знаю. Но я мало знаю.
___________
* Knife – нож (англ.).
Карпухин решился на исповедь. Рассказывал он почти полчаса, два раза просил дать воды и выкурил три сигареты. Стасов успел незаметно включить записывающее устройство, и вся беседа немедленно, в автоматическом режиме, уже передавалась в информационно-аналитический центр.
Вадиму Карпухину было тридцать лет. Десять лет назад он служил на российской погранзаставе в Таджикистане у реки Пяндж. В то время наркоторговцы, спасаясь от режима талибов, стали искать новые пути поставки героина. Один из караванных путей проходил поблизости от заставы. Во время очередного боестолкновения сержанту Карпухину удалось захватить в плен одного из курьеров. Вокруг никого не было, отделение, рассредоточившись, прочесывала верхнюю часть ущелья, и пойманный курьер (таджик из Душанбе, отлично владеющий русским языком) стал умолять Карпухина отпустить его с миром. Он развязал мешок и показал обомлевшему от такого зрелища сержанту две тугие пачки долларов.
«Это я заработал за героин. Тут сорок тысяч долларов. Я могу отдать это тебе. Только не убивай и не сдавай своим. Меня посадят на долгие годы. Я не хочу в тюрьму»
До дембеля сержанту Карпухину оставалось всего два месяца. Он был родом из небольшого уральского города, вырос в бедной семье, знал, что перспектив после окончания службы у него никаких нет, да еще переживал в последнее время из-за того, что его бросила любимая девушка, выйдя замуж за какого-то пузатого торговца. И он решился. Деньги перекочевали в карманы сержанта, а курьер по имени Марат исчез на караванной тропе. Но он не исчез из жизни Карпухина. Когда через два месяца сержант, счастливый от того, что возвращается домой с целым состоянием, покинул ворота части и шел к остановке автобуса, его неожиданно окликнули. Тот самый Марат поджидал его на углу улицы с двумя мордоворотами.
«Ты думал, что я забыл про деньги?» - недобро прищурившись, спросил курьер. – «Нет, не забыл. Я тогда не мог сказать тебе, что эти деньги мне не принадлежат. Их надо вернуть».
Марат был очень хитрым и умел изощренно использовать два древнейших метода, известных как «кнут» и «пряник». Он сказал, что может пойти навстречу доверчивому дембелю и оставить ему половину суммы, но за это потребовал ответной услуги. Карпухин должен был доставить в Москву груз наркотиков. Карпухину пришлось согласиться. Он нарушил присягу, совершил воинское преступление и не имел возможности сопротивляться требованиям Марата. Тем более, что в руках еще оставалась половина заветной суммы, которая все равно в глазах нищего сержанта казалась сказочной. Так Карпухин стал наркокурьером, регулярно возя из Таджикистана в столицу героин…
Его очень ценили наркоторговцы. Во-первых, он отличался большой осторожностью и умением так прятать груз, что ни разу не был пойман. Во-вторых, славянская внешность служила дополнительной «маскировкой» для курьера. Карпухин сколотил приличное состояние, купил квартиру в Москве, БМВ и в перерывах между рейдами вел красивую жизнь, посещая рестораны и казино (один раз, сорвав джек-пот, он даже выиграл два миллиона рублей).
Но времена изменились. Крупная операция, проведенная ОБНОНом, перерезала базовую «героиновую дорожку» наркотрафика. Мафия перешла к другим, более совершенным методам доставки нелегального груза. Но от услуг Карпухина решили не отказываться. Один из руководителей наркосети предложил использовать его совсем в другом деле. Вспомнили, что сержант прекрасно владеет оружием и опытом участия в боях. Так Карпухин вошел в группу боевиков наркомафии…
Его отправили в учебный лагерь, занимающий территорию бывшей советской военной базы в труднодоступном горном районе на границе Таджикистана и Кыргызстана. Там несколько месяцев Карпухин в группе «курсантов» осваивал навыки террориста. Когда «курс» подготовки завершился, ему разрешили вернуться в Москву, снабдили средствами на жизнь и приказали ждать того момента, когда потребуется участие новоиспеченного боевика в каком-нибудь «горячем» деле.
За полтора года его привлекли лишь два раза. Он с двумя напарниками расстрелял машину начальника подразделения ОБНОНа в Нижнем Новгороде и заложил мину, снабженную часовым механизмом, в дом одного из наркодельцов, который вышел из доверия мафии по каким-то причинам.
С очередным заданием к Карпухину обратились в конце ноября. Командир их группы по прозвищу Найф (его настоящих имени и фамилии никто не знал) сказал, что на сей раз дело имеет «гриф особой важности». Не посвящая в детали, сообщил, что Карпухин (его называли просто «Карп») с напарником должен доставить чрезвычайно ценный груз из Москвы в город Бологое. Потом помолчав, добавил: «Будьте предельно осторожны. Груз взрывоопасен. Это тротил. Причем тротил необычный, повышенной мощности. Просто так его не достать. Он стоит громадных денег. Если бы вы только знали, откуда его привезли…»
Вместе с Раджабом (этот человек был неизвестен Карпухину, плохо говорил по-русски и прибыл из Средней Азии буквально за несколько дней до операции; видимо, его присутствие имело существенное значение для руководства) они получили на квартире в районе Бутово две здоровенные и тяжелые сумки. С ними они теперь должны были двигаться в сторону Бологого, используя в качестве «возчиков» исключительно лишь водителей отечественных подержанных машин. «Сначала доедете до Твери на одном частнике, потом возьмете другого, - поучал Найф. – Повторяю: предельная осторожность…»
У них было с собой оружие: у Раджаба - короткоствольный «Узи», а Карпухин захватил новый «Стечкин», опробованный им в лесном массиве за день до операции.
- Нервы подвели, - говорил задержанный, с остервенением давя окурок в пепельнице. – когда нас остановили менты в Солнечногорске и попросили документы, Раджаб не выдержал и приказал этому деду гнать вперед. Осел азиатский! А потом, - он вздохнул, - нам ничего другого не оставалось, как открыть огонь. Мы рисковали капитально. Понимаете, что бы произошло, если хоть одна пуля попала в сумки? Тротил, как известно, нечувствителен к попаданию пули, но кто его знает, если это особое бризантное вещество… Мы все-таки смогли оторваться, через лесной массив вышли на другую автостраду, поймали там еще одну машину и все-таки доехали до Твери. И дальше. И груз доставили вовремя.
- Место доставки груза?
- На шоссе у въезда в Бологое нас ждал человек от Найфа. Серая «Волга», ничем не примечательная, номера забрызганы грязью. Я этого мужика никогда прежде не видел. Лет сорока, усы и борода, по-моему, накладные, очки не темные, но такие слегка тонированные, что ли… Мы передали ему сумки, он все проверил и уехал. Причем в сторону Москвы, а не в Бологое, это я успел отметить.
- Как вы нашли пенсионера Матвеева? – спросил Стасов, понимая теперь подлинную подоплеку второго преступления. Оба боевика-курьера опасались его показаний, поэтому предпочли за лучшее избавиться от свидетеля. Этот вопрос еще нужно окончательно просветить, но и так уже ясно, что, конечно, Найфу ни Карпухин, ни Раджаф ничего не сказали. А то ведь их сразу могли «зачистить». Только сглупили диверсанты, у наркомафии свои аналитики и источники информации. Рано или поздно там свяжут воедино происшествие на Ленинградском шоссе и рейд двух неудачливых курьеров с грузом тротила. Не говоря уже о том, что убийство Матвеева вообще шито белыми нитками…
- По номеру машины. Нас учили запоминать любую мелочь. Вычислили адрес, приехали и стали ждать. Когда он отправился «бомбить», начали осторожно преследовать. Я умею водить так, что «хвост» никто не выявит. Во всяком случае, не профессионал точно не выявит. Нам очень повезло, что Матвеев с пассажиром двинулся в Дмитров. Остальное вы знаете. Хотя я никак не пойму, как нас вычислили...
«Еще один плюс в копилку Анджело», - улыбнулся Стасов и спросил:
- Как можно связаться с Найфом?
Карпухин пожал плечами:
- Понятия не имею. Он сам звонил, если было нужно.
- А что это за человек, которого вы ждали в баре?
- Я его видел только один раз. Связной Найфа. Кто он, тоже без понятия.
- Цель встречи?
- Я не знаю. Я часто бываю в этом кафе. Раза два – три в месяц. Как только вернулся из Бологого, решил зайти. Они, видимо, знали о моих передвижениях, следили. Когда сидел за столиком, позвонил Найф и сказал: «Встреча здесь же, в следующий понедельник, 7 декабря, в семь вечера. Раджаб тоже должен быть». Я на всякий случай записал на визитке кафе «Сорренто», сунул ее в карман. И где-то потом потерял. Вообще-то нас учили все запоминать. Нас поэтому и нашли?
Стасов машинально кивнул, хотя не должен был открывать задержанному характер оперативной работы. Как же все-таки плохо, что во время задержания пристрелили связника. Нить оборвана. А это сейчас так важно!
Было понятно - только что полученную информацию можно смело записывать в разряд «экстраординарных сообщений». «Ну и Анджело! – подумал Виктор Юрьевич, вышагивая по кабинету. – Интуиция как у экстрасенса».
- Это ты предложил имитировать убийство пенсионера непрофессионалом - несколько ножевых ранений, из которых только два – проникающие? А нанес их, видимо, Раджаб, так? Потом вы оглушенного Реутова посадили в машину Матвеева, положили туда же труп и отвезли к зданию школы, после чего помчались в Москву?
Карпухин низко опустил голову и застыл, потом тихо произнес:
- Все так. Этот парень, пассажир, очень кстати нарисовался. И ссору со стариком затеял…
Полковник вздохнул и мысленно отложил все полученные сведения в сторону. Сейчас уже не до этого. Он понимал: только что случайно приоткрылась завесу над каким-то очень законспирированным делом особого уровня. В его сознании шла интенсивная работа; как сквозь сито просеивались известные ему сведения, материалы сводок, донесения агентурной сети. «Бологое, Бологое… Почему Бологое? Взрывчатка в Бологом?» Что-то мелькнуло перед глазами, обожгло близостью разгадки. Стоп! Взрыв «Петербургского экспресса»! Господи, неужели?..
Стасов вызвал дежурного конвоира в комнату, бросил Карпухину:
- Вадим, мы еще не закончили. Но спасибо. Я постараюсь тебе помочь, как и обещал.
И резко раскрыв дверь, буквально помчался по коридору в кабинет руководства.
По пути он бросил Гусейнову и Николаеву, которые стояли у окна и, ожидая, когда начальник закончит допрос, собирались уже закурить по четвертой сигарете:
- Бегом в аналитический центр! И связывайтесь с группой «Антитеррор»! В Бологом в ближайшее время состоится еще один теракт!
Следующая стр.
11
Анджело решил позвонить Сафонову, поскольку формально проводить допрос и составлять его протокол должны были работники прокуратуры.
«Бьюик» остановился перед гостиницей. Геннадий ждал их в вестибюле.
- Идите в ресторан, – сказал Анджело. - Я сейчас спущусь.
Анджело поднялся в номер и набрал телефон Сафонова.
- Приветствую вас, Юрий Давыдович. Хочу сообщить вам хорошую новость. Я нашел автора стихов, найденных в машине Матвеева. Кажется, я нашел верный путь раскрыть это преступление.
- Вы уверены? Это не ошибка? – послышалось в трубке.
- Уверяю вас, скоро дело можно будет сдавать в архив. Но поработать придется. Я установил личность человека, ехавшего с Матвеевым в Дмитров. Он живет в Воронеже. А дальше уже ваше дело. Надо, чтобы вы его допросили. Но у меня большие сомнения, что это – убийца.
- Господин Агаев, – услышал он холодный голос, – то, что вы там нашли, еще не значит, что преступление близко к раскрытию. К сожалению, ехать сейчас куда-то и допрашивать его у меня нет времени. В производстве новые дела по тяжким преступлениям.
Сафонов сделал паузу и добавил:
- И хочу вам сказать, что раскрыть убийство при помощи какого-то стихотворения невозможно. Извините, но это настоящее дилетантство. Если появятся более важные обстоятельства, то я готов дать особое поручение прокуратуре города.
- Хорошо. Мое дело было вас предупредить, а дальше, как знаете, – Анджело почувствовал сильную досаду...
Он попрощался с Сафоновым и направился в ресторан. «Да-а. Теперь мне придется доводить все до конца самому. После полного раскрытия преступления я поставлю его перед свершившимся фактом», – думал он, шагая вниз.
Геннадий и Игорь уже сидели за столиком.
- Уже заказали что-нибудь? – спросил Анджело, подсаживаясь к ним.
- Еще нет. Решили тебя подождать, – ответил его друг.
За обедом беседа велась на посторонние и общие темы, Анджело не хотелось, чтобы молодой человек чувствовал себя неуверенно. Пообедав, они втроем вышли из ресторана. Здесь, сославшись на свою занятость и пообещав придти вечером, Геннадий удалился прочь. Анджело посмотрел на Игоря и сказал:
- А давай прогуляемся по городу, поговорим. .
Агаев отлично понимал, что не стоит тянуть время. Сейчас он задаст Игорю вопрос, который сотрясет все его существо. Анджело остановился у угла какого-то дома и пристально посмотрел на Игоря:
- Игорь, мне очень нравятся твои стихи. Но вот эти я полюбил больше остальных.
Сказав это, Анджело наизусть прочитал ему «Тихую сосну».
Реутова поразила такая память своего возможного благодетеля. Как он мог, бросив на его стихотворение беглый взгляд, выучить его наизусть? Он уже хотел было выразить ему свое восхищение, как тот перебил его:
- Игорь, кому принадлежат эти черные очи, какой красавице?
- Да никому, – он пожал плечами. – Я никого конкретно не имел в виду.
Вопрос «продюсера» явно вызвал у него недоумение.
- А может, эти стихи посвящены черноокой Наташе? – планомерно продолжил Анджело.
- Какой Наташе?
- Ты не знаешь Наташу? Как же быстро ты ее забыл…
Игорь насупился:
- Не понимаю, кого вы имеете в виду.
- Ты вспомни Наташу. Ту самую, которую видел на «Фабрике звезд». Наташу, которую ты, наверное, впервые полюбил в своей жизни. Помнишь?
- Нет, не знаю никакой Наташи! - Игорь был в замешательстве.
- Наташу Понтилиди. Черноглазая, красивая девушка. Опять не вспомнил?
Игорь молчал.
- Ведь ты эти стихи написал после того, как выступил перед членами жюри «Фабрики звезд. Новый сезон» и не прошел тур. Потом решил отвезти их и подарить Наташе. Хотел встретиться с ней. Ну, вспомнил?
Игорь продолжал молчать. Анджело немного подождал и продолжил:
- Может, ты не помнишь, как поехал в Дмитров?
Игорь сел на корточки и обхватил голову руками:
- Я ничего не знаю. Мне надо идти. Извините.
Анджело сменил тему разговора:
- Что с тобой, Игорь? А я думал, что у тебя хорошая память. Ты не забываешь людей, которых уважаешь. Наталья Понтилиди - не только красивая девушка, но и очень доброжелательный человек. Знаешь, Игорь, зачем я приехал сюда?
- И зачем?
- После знакомства с Наташей я хотел стать ее продюсером. Однако Наташа сказала мне, что в Воронежее живет один очень талантливый парень. Он – настоящая звезда. Если я стану его продюсером, то он загремит на весь мир.
- Наташа действительно так сказала? – неподвижно сидевший на корточках Игорь проворно вскочил. Побелевшее было лицо озарилось яркой улыбкой. – Значит, Наташа помнит меня?
- А ты вспомнил Наташу?
Настроение Игоря заметно улучшилось:
- Я помню Наташу. Не могу забыть ее. Не хотел рассказывать, что знаком с ней. - Игорь теперь выглядел более уверенно. - Значит, и Наташа меня не забыла! Я все помню. Знаете, «Фабрика звезд. Новый сезон» принесла мне столько бед, что я не собирался даже затрагивать эту тему. Я уверен, что за всеми избранными на пьедестал стоят мощные покровители. Они всегда в нужный момент могут за кого-то попросить и одним звонком протолкнуть своего подопечного вперед. А такие, как я, будь даже семи пядей во лбу, останутся за бортом. Наше место - на дне жизни.
- Да. Но я хочу знать о том, что не говорила Наташа.
- О чем это?
- После того, как ты выступил перед членами жюри и провалил тур, ты хотел поехать к Наташе?
- Хотел, но не поехал.
- Почему? Не знал адреса?
- Нет, адрес я знал.
- Наташа дала тебе свой адрес?
- Нет, в первый день на «Фабрике звезд» заполняя анкету, Наташа зачеркнула в бланке место, где была допущена ошибка. Поэтому я взял в оргкомитете новый бланк, аккуратно переписал ее данные. Отдал его Наташе. А испорченный оставил у себя.
- Значит, анкета осталась у тебя, и там был адрес. Почему же ты не поехал в Дмитров, чтобы увидеться с Наташей? Ведь она очень хотела с тобой встретиться.
- Честно говоря, не было денег. Я ведь отпросился у хозяев ресторана на месяц. Но наличности – кот наплакал. В Москве с трудом смог найти комнату в каком-то зачуханном общежитии. И когда первый тур закончился, совсем без средств остался. А в тот день… В кармане вообще только шестьдесят рублей.
- А куда подевалась распечатка со стихами?
- Не помню.
- Тогда вспомни частника, на котором ты ехал в Дмитров, «Жигули», «пятерка».
Вопрос Анджело Реутов оставил без ответа.
- Когда, Игорь, ты ехал по московским улицам, а потом по дороге в Дмитров, ты, наверное, видел проносившиеся мимо на огромной скорости дорогие иномарки с твоими сверстниками за рулем? А рядом с ними - прелестных девушек. И ты подумал, что когда-нибудь и тебе посчастливится, придет время – и на свидание с Наташей ты поедешь на своем шикарном автомобиле, а не на машине ворчливого старика. Может, дальше сам расскажешь?
- Кто вы такой? Зачем все это вам нужно?!
- Я хочу помочь тебе.
- Помочь?
Анджело видел, как меняется его лицо.
- Видимо, ты всю дорогу думал о том, что произойдет там, в Дмитрове, когда ты начнешь расплачиваться и протянешь старику деньги, совсем не те, которые тот ждет. На сколько был уговор?
Реутов опустил голову:
- На тысячу.
Агаев понял - сейчас произойдет то, что некогда на сленге контрразведчиков именовалось словами «момент истины».
- Ну, смелее, Игорь!
- Вы не продюсер, - с горечью произнес парень. -. Я знал, что никто и никогда мне не поможет. Нет на свете таких людей. Нет и все. Вы обманули меня. Вы – мент. И надо же было мне столкнуться с этим гнилым стариком, бухтевшим всю дорогу! Он все время говорил одно и то же: мол, вы, молодые, ради сладкой обеспеченной жизни готовы на любую подлость. Я хотел сказать ему, что и сам не могу заработать на нормальную человеческую жизнь. Но вдруг подумал - если он узнает, что у меня в кармане всего шестьдесят рублей, то до Дмитрова не довезет, а попросту высадит на дороге. Я сказал ему, что никакой я не подлец и не жулик, а он в ответ усмехнулся и говорит, что, все вы типа одним лыком шиты. Подъезжаем к Дмитрову. Я вытаскиваю свои шестьдесят рублей и кладу на приборную панель. А он увидел, спрашивает, мол, что это такое? Я отвечаю, что других денег у меня нет. И так тебе хватит…
Реутов с силой стал тереть себе лицо обеими руками. Видимо, признание давалось ему тяжело.
- Ну дед этот взбесился и говорит: «Вот сейчас высажу тебя в лесу, будешь знать, как с пожилыми людьми разговаривать». И резко свернул с шоссе на какую-то проселочную дорогу. Проехал на максимальной скорости метров пятьсот и стал останавливаться. Но тут я уже не выдержал. Ударил его в бок. А старикашка начал дергаться, орать, выхватил из-под сиденья нож с острым лезвием и кричит: «Всех вас, сволочей, на куски надо резать! Если у тебя не было денег, зачем садился?» Откуда ему было знать, что в тот день я, чего бы это ни стоило, должен был увидеть Наташу. Я должен был подарить посвященные ей стихи. Я боялся, что если этого не сделаю, никогда больше ее не увижу. А старик, ругаясь матом, начал с этим ножом на меня наезжать. Ударил меня по руке, кровь пролилась. Я хотел его прямо на месте грохнуть. И клянусь, так бы и поступил!
Реутов замолчал, вытянул сигарету из пачки, прикурил.
- Но тут увидел, что недалеко от нас стоит машина с включенными габаритными огнями. Джип, кажется. Это меня образумило. Не хватало еще спалиться как идиоту. Выскочил из «пятерки», рванул куда глаза глядят. А потом словно провалился в темноту. Секундное ощущение боли – и все. Потом понял, что меня кто-то вырубил в одну секунду. Очнулся, голова трещит, шея не поворачивается. Как с бодуна крутого, только еще хуже. Я лежу в машине на заднем сиденье, машина на каком-то пустыре. А главное – дед этот мертвый валяется у самых колес. Меня дрожь стала бить.
Игорь зябко передернул плечами, с остервенением отбросил в сторону окурок.
- Из руки кровь течет. Я каким-то платком перевязал, стал везде вытирать, где только можно. Хорошо, ключи были в замке. Завел машину и - ходу от этого места. Доехал в лес, где разборка с дедом была, и тут сообразил: как последний кретин поступаю. Надо «Жигуль» бросать и уходить как можно скорее. Я же его не убивал, но все улики будут против меня. А уж если на этой «пятерке» попрусь в Москву – вообще хана. И побежал через лес к трассе. На часах – уже два ночи. Выходит, сколько я был без сознания? А рана мне не понравилась. Очень глубокая. Я с детства крови не выношу. Думаю, надо обработать. Да и с кровавым платком на руке идти – верный способ в ментовку угодить. Да еще без денег. В общем, рванул по шоссе к Дмитрову и там случайно увидел у каких-то новостроек: «Скорая помощь» стоит. Водила в кабине, а врачи, видать, по вызову пошли. Спрашиваю, где, мол, у вас тут станция «Скорой». Он: «А тебе зачем?» Я говорю первое попавшееся: «У жены схватки начались». Водила в ответ: «Беги вон туда, вперед, потом направо повернешь, тут близко. У нас здесь приступ сердечный, это надолго. Там другую «Скорую» возьмешь». Ну я и побежал. Девушка мне перевязку сделала, я успокоился. Потом пешком пошел обратно, лишь бы подальше от этого Дмитрова. О Наташе уже не думал, не до того. Брел по шоссе часа четыре, потом меня какой-то дальнобойщик подвез к Москве. «Зайцем» проехал до Павелецкого вокзала и на электричках – в Воронеж. Вот как все было…
Реутов, словно утративший внутренний каркас манекен, тяжело опустился на парковую скамейку.
Анджело чувствовал, что парень говорит абсолютную правду. Он на самом деле хотел ему помочь.
- Поступим вот как, Игорь. Я сделаю все, что в моих силах. У тебя будут достойная работа и возможность заниматься творчеством. Я не мент, как ты подумал, я частный детектив. Вот это моя визитная карточка. Позвонишь через неделю, и обещаю, что твоя жизнь изменится к лучшему. Не переживай. Глядишь, еще и на своей любимой девушке женишься и выступать будешь по всему свету…
Агаев знал: нельзя переусердствовать, делая добро. Нужно стараться быть сдержанным и лаконичным. Поэтому развернулся и пошел к гостинице, не оглядываясь, оставив Игоря переживать минуты катарсиса, освобождения от давивших его воспоминаний, когда подобно веселым лучам восходящего весеннего солнца на человека сваливается надежда...
12
Анджело не переставал думать над новой конфигурацией дела, пока возвращался в Москву.
Странное преступление. Странное, если не сказать больше. Кому понадобилось убивать несчастного пенсионера и подставлять глупого Реутова? Вариантов нет – это мог сделать только тот, кто боялся того, что его опознают. Следовательно, речь может идти лишь о бандитах, расстрелявших патруль ДПС. И теперь можно сделать однозначный вывод – это не криминальные отморозки!
Опыт и интуиция подсказывали Анджело, что речь в данном случае идет об ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫХ людях. И он, кажется, понимал, кто это – те, кто собрался на СЕРЬЕЗНОЕ АНТИГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ…
* * *
Анджело вспомнил эту деталь, когда сидел с Принцессой вечером следующего дня на террасе ресторана в Москве.
- Подожди, дорогая, - он поднялся. – Надеюсь, ты не будешь на меня в обиде, если я тебя оставлю минут на двадцать? Я должен срочно проверить одну мысль. Только что пришла в голову.
Принцесса сделала недовольное лицо, но Анджело знал, что это всего лишь игра – она прекрасно понимала, что значит для Агаева работа. Если он готов оставить свою любимую женщину во время приятного общения, следовательно, для этого есть серьезные причины.
Анджело спустился вниз, на первый этаж ресторана, и вышел на улицу. Ему необходимо было сконцентрироваться. Для этого требовалось побыть в одиночестве. Он закурил, отошел в сторону. На улице было тепло, начало зимы в этом году выдалось исключительно теплым. Пахло прелой осенней листвой.
Что напомнила ему эта деталь, кусок металлического браслета от наручных часов? Он вообще забыл про свою находку на том месте, где убили Матвеева. И случайно обнаружил ее сегодня в кармане плаща. Очень может быть, что это не имеет никакого отношения к убийству. А если все-таки имеет? Тогда как? Память устойчиво воспроизводила одну яркую картину…
Испания. Полтора года назад. Заручившись услугами надежных посредников, Анджело смог добиться встречи с руководителем одной из группировок баскских террористов. Ему это требовалось для расследования дела о похищении российского бизнесмена Дмитрия Корзуна. Имелась версия, что баски могут вывести на след похитителей.
Они договорились о продолжительной беседе в пригороде Мадрида. Анджело приехал на территорию заброшенной стройки. Два молчаливых боевика завязали ему глаза и направили к машине. Ехали недолго, минут десять. Судя по всему, за пределы столицы Испании. Когда его вывели на улицу и развязали глаза, Анджело понял, что находится на территории какой-то виллы.
Главарь группировки ждал его сбоку от фасада дома, за уличным столом, уставленным разнообразными кушаньями и напитками. Разговор продлился часа три, за время которого Анджело узнал много нового о целях и побудительных мотивах действий террористов и, хотя начисто отвергал их методы, должен был признать, что насильственные акции на самом деле порой – чуть ли не единственное средство добиться успеха. Получил он и существенную информацию по своему делу. А когда уходил той же дорогой к машине, где ему снова должны были завязать глаза и отвезти к исходной точке, вдруг увидел сбоку, у ворот, боевика-охранника. Он сидел, положив на колени автомат (кажется, иранского производства) и металлическим браслетом от часов отдергивал вниз заедающий затвор. От резкого движения браслет сорвался с дужек. Боевик выругался на своем наречии, плюнул с досады и, в гневе оторвав сломанную деталь («Сильный мужик», - подумал Анджело), бросил прямо ему под ноги.
Анджело остановился и поднял часть искореженного браслета, собираясь вернуть владельцу. Боевик повернул к нему голову, нахмурился, что-то пробормотал и гневно сузил глаза. Сопровождающие Агаева доверенные лица главаря произнесли несколько гортанных фраз, живо напомнивших Анджело грузинский, после чего боевик через силу улыбнулся и пробормотал по-испански: «Извините, сеньор». Дмитрий Эминович, возвращая кусок браслета хозяину, успел заметить на нем характерные вертикальные царапины.
Именно такие полосы на металле он узрел на том фрагменте, который нашел на месте убийства Матвеева. Неужели это все-таки боевики? Ведь жизнь «солдат удачи» во всем мире мало чем отличается. Это след, реальный след. Обычные бандиты не стали бы устраивать охоту на какого-то пенсионера! Дело и вправду ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНОЕ…
* * *
«Но как на них выйти?» - думал Анджело спустя несколько часов. Он сидел на кухне своей квартиры на «Баррикадной», смотря в темноту ночи. Принцесса спала на кровати в соседней комнате, утомленная после продолжительного любовного общения.
А ведь было что-то еще, поначалу не отмеченное сознанием. Что-то весьма важное. Исключительно важное. Анджело вспомнил разговор со следователем. Все вещдоки, лежащие на столе, извлеченные из сейфа. Он тогда обратил внимание на стихотворение, ставшее подлинной нитью для его розысков. Но лист с творчеством Реутова лежал на столе вместе еще с каким-то помятым клочком.
Анджело откинулся на спинку кресла, пытаясь восстановить в памяти точный вид этого обрывка. Вроде прямоугольной формы. Плотный. Небольшой. Визитка? Да, совершенно верно – визитная карточка. Только не частного лица, а какого-то заведения. На оборотной стороне что-то нацарапано ручкой.
Он взглянул на часы – половина двенадцатого. Конечно, очень поздно. Но дело, похоже, не терпит отсрочек.
Анджело вытащил сотовый и набрал номер Сафонова.
- Извините за поздний звонок. Это Агаев. Но у меня появилась одна стоящая версия, - произнес он в трубку, когда услышал недовольный голос следователя. – Там, среди вещдоков, найденных в машине Матвеева, была, кажется, визитная карточка какого-то заведения, фирмы или ресторана. Вы не помните точно?
- Помню, - спокойно ответил Сафонов. – Рекламная визитка кафе «Сорренто». Это где-то на Садовой. Там еще стояло число и время. Я подумал, что это, наверное, Реутов…
- Какое число и время? – довольно резко перебил Анджело, внутренне коря себя за то, что проявляет несдержанность, но выбора не было. «Вот это совпадение! Сорренто! Бывает же такое», - подумал он, вспомнив о вечере с Принцессой после второй поездки в Дмитров.
- Сейчас скажу… Помню, помню. Седьмое декабря, девятнадцать часов…
- Это же завтра! – громко произнес Агаев, понимая, что, возможно, вышел на след преступников.
* * *
На следующий день в кафе «Сорренто» Анджело приехал не один. Вместе с ним было пять сотрудников оперативной бригады ФСБ. Агаев решил не обращаться в структуры МВД, а позвонил своему старому другу Байраму Гусейнову, который работал в специальном отделе, занимавшемся поиском террористов. Объяснив причины, Анджело высказал свои интуитивные подозрения, что дело весьма серьезное.
- Я предполагаю, что эти преступления реально могут скрывать антигосударственный подтекст. Говорю это осторожно, но уверен: мы столкнулись с людьми, имевшими опыт террористической деятельности. Я видел подобные приспособления у баскских боевиков в Испании. Повторяю: они могут быть очень опасны, раз не только пошли на убийство гаишников, но и на устранение свидетеля. А я уверен, эти преступления связаны между собой.
Гусейнов доложил руководству, и добро на проведение задержания именно силами ФСБ было получено. Сафонов вынужден был согласиться, раз дело взяло под свой контроль такое серьезное силовое ведомство.
Незаметно рассредоточившись по залу, оперативники заняли свободные места за столиками, внешне ничем не выделяясь в толпе обычных посетителей.
Анджело оглядывал зал, стараясь определить по внешнему виду тех, кого искал. Компания из пяти человек (две женщины, три мужчины). Семейные пары средних лет. Парень с девушкой. Две дамы бальзаковского возраста. Три пьяных мужика. Все не то… Вдруг он все-таки ошибся? Провел параллель там, где ее вовсе нет. Кто-то убил Матвеева и оглушил Реутова, пытаясь свалить на него убийство пенсионера. Оглушил профессионально. Вот что существенно. Нет, это почти точно те, кто расстрелял гаишников. И на обычных бандитов они совсем не похожи…
Шло время. Агаев сел за свободный столик и заказал кофе. Внутренне усмехнулся – это напомнило ему знаменитую сцену задержания Фокса из фильма «Место встречи изменить нельзя». Но в тот момент Анджело не мог и предположить, как близко к истине окажется такое сравнение...
Через полчаса он обратил внимание на мужчину средних лет. Одетый неприметно (серый джемпер и темные брюки), он вошел в зал и занял крайний столик у окна. Анджело не понравился его быстрый скользящий взгляд. Этот человек словно удостоверялся в том, на месте ли те, кто ему нужен. И, видимо, пока еще нет.
Двое подозрительных посетителей появились еще через полчаса, в девятнадцать двадцать. Агаев стремительно, окинув их профессиональным взором опытного детектива, попытался составить психологический портрет гостей. Один высокого роста, крепкий, широкоплечий, славянской наружности. Вел он себя довольно нервно, все время оглядывался по сторонам. Стало понятно, что здесь он раньше бывал, возможно, даже часто. Подошедший официант поздоровался с ним за руку. Его напарник был, напротив, совершенно невозмутим. Пониже ростом, но тоже довольно развит физически. И что существенно – явно азиатской внешности. Скорее всего, таджик или афганец. Более точно пока не скажешь. Агаев вспомнил фотороботы бандитов, расстрелявших патруль ДПС. Определенное сходство просматривается, но точно не сказать…
«Похожи ли они на террористов?» - задал себе вопрос Анджело. И вынужден был ответить утвердительно. Агаеву довелось встречаться с ними и в Европе, и в Северной Африке, и в Ираке. В чем-то неуловимо они все были подобны друг другу. Может, вот в этой потаенной внутренней напряженности, которая проявлялась в манере держаться: либо нервничать, либо, наоборот, демонстрировать показное спокойствие. Спокойствие смертника, знающего, что его жизнь давно не стоит и ломаного гроша…
И тут мужчина в джемпере, поднявшись со своего столика, пересел к боевикам (если, конечно, Анджело не ошибался). Начался неторопливый разговор. Встреча с курьером (или командиром) состоялась. Оба террориста слушали человека в джемпере, кивали, почти ничего не произносили в ответ.
Оперативники из группа захвата, вероятно, сделали те же выводы, что и Анджело. Он успел заметить, как незаметно двое из них вышли друг за другом из зала и встали около дверей, делая вид, что курят и ведут беседу. Наверное, всю группу решили брать у выхода из кафе, на улице, чтобы не подвергать опасности посетителей. Но тут случилось непредвиденное…
Пришедший на встречу с боевиками курьер что-то почувствовал. Повел головой из стороны в сторону, встал, еще продолжая говорить, и вдруг метнулся в сторону. За несколько мгновений оказавшись у самого выхода из зала, мужчина в джемпере резко развернулся, доставая из-за пояса оружие. И прицелился в Анджело.
Агаев успел отпрыгнуть вбок, сгруппироваться, уходя с траектории возможного выстрела, попутно опрокинув столик. В это же время один из сотрудников опергруппы открыл огонь на поражение. Мужчина в джемпере взмахнул руками и свалился на пол.
Гусейнов и два других оперативника уже держали за запястья боевиков. К счастью, у них оружия не оказалось.
Анджело медленно поднялся. Операция завершилась. Только все дело было в том, что курьер в сером джемпере не двигался. Он был убит…
13
Фамилии задержанных удалось узнать быстро, но получить признательные показания - лишь утром следующего дня, когда к работе вплотную подключился непосредственный руководитель Гусейнова полковник Стасов.
Он был опытен именно в вопросах психологического прессинга. Когда он понял, что от второго боевика, Раджаба Зарипова, ничего толкового не добиться (тот принадлежал к породе фанатиков, которых нельзя убедить рациональными аргументами), то прошел по длинному коридору Управления в боковое крыло здания, где Николаев и Гусейнов уже четвертый час кряду вели долгий и утомительный допрос Вадима Карпухина, первого из этой преступной двойки.
Виктор Юрьевич подозвал своих помощников и кивнул на боевика, сидевшего с измученным видом на стуле в середине кабинета:
- Есть успехи?
Оба дознавателя синхронно отрицательно покачали головой.
- Оставьте меня с ним… - Стасов взглянул на часы. - …минут на сорок. Думаю, успею.
Им не требовалось повторять дважды. Прихватив пиджаки, висевшие на спинках двух стульев, Николаев и Гусейнов вышли в коридор, плотно прикрыв за собой дверь. Стасов их весьма ценил, особенно, Гусейнова, давнего приятеля Анджело ди Бронзо. Гусейнов был родом из Азербайджана, но уже в течение пятнадцати лет жил и работал в России. Виктор Юрьевич уже раздумывал над тем, чтобы рекомендовать Байрама Эльхановича на должность своего заместителя. Впрочем, сейчас не время об этом думать. Слишком срочное у них дело…
Стасов прошелся по кабинету, отодвинул штору на окне, выглянул на серый внутренний двор. Потом медленно повернулся к задержанному.
- Тебя зовут Вадим, так?
Карпухин кивнул.
- Ты понимаешь, что ты обрекаешь себя на пожизненное заключение? Отправишься на остров Огненный.
Задержка с ответом. Еще один слабый кивок.
- А ты знаешь, что пожизненное страшнее смерти? Знаешь, в каких условиях находятся заключенные? Знаешь, что у них нет никакой надежды?
Карпухин молчал, опустив голову, не отводя взгляда от приоткрытой дверцы шкафа с документацией.
- Ты обрекаешь себя на бесконечные мучения, Вадим. Я хочу, чтобы ты это понял.
Стасов закурил, протянул пачку «Парламента» задержанному. Карпухин помедлил, потом неуверенно вытащил сигарету, помял своими короткими пальцами. Виктор Юрьевич щелкнул зажигалкой, пододвинул пепельницу.
Карпухин сделал несколько жадных затяжек, не поднимая глаз, спросил:
- А разве у меня есть выбор?
«Зацепило!» - радостно подумал Стасов. Он не рассчитывал, что тот так быстро сдаст позиции. Но, видимо, сыграл свою роль опыт. Виктор Юрьевич в свое время овладел методикой rapport. Эта техника (от английского слова «взаимодействие») позволяла допрашивающему мгновенно подстроиться к мышлению допрашиваемого. В идеале требовалось несколько часов вести беседу на отвлеченные темы, постепенно проникая в ритм работы чужого сознания. Сейчас на это не было времени, но Стасов столько раз использовал данную методику, что она стала приносить свои плоды даже тогда, когда особым волевым усилием ее и не применяли. Вероятно, в самих интонациях у него проявлялось нечто такое…
«Наверное, я превращаюсь в хорошего гипнотизера. Скоро смогу по телевизору выступать как Кашпировский», - улыбнулся про себя Стасов, затушил сигарету и весело сказал Карпухину:
- Выбор, брат, есть всегда. Даже когда ты висишь над пропастью, зацепившись подтяжками за сломанную ветку можжевельника. Надо лишь уметь им воспользоваться. Я бы тебе посоветовал подумать вот о чем. Я сейчас назову тебе волшебные слова. Знаешь, какие?
Во взгляде задержанного сверкнула надежда.
- Пятнадцать лет, Вадим. Пятнадцать лет колонии строгого режима. За это можно побороться, разве нет? И это не только твоя цель, но и моя.
- Но на мне же несколько трупов с отягчающими… - Карпухин опять опустил глаза к полу.
- Да, Вадим, наворочал ты дел с Раджабом. Хотя, кажется, в милиционеров стрелял именно твой напарник? А вообще – да, тяжеловато… Убийства сотрудников ДПС, да еще пенсионера Матвеева, попытка повесить преступление на невиновного Реутова… Кстати, - Стасов неторопливо вышагивал по кабинету и вдруг остановился, пристально взглянув в глаза Карпухина совсем по-другому, с холодной сталью, - кстати, как получилось, что ты куда-то ехал с этим человеком? Утверждал сначала, что случайно познакомился…
- Я его почти не знаю, - не поднимая головы, тихо проговорил Карпухин и вдруг произнес слова, которые Стасов так ждал: - Был приказ командира группы.
- Кто командир группы? – быстро спросил Виктор Юрьевич.
- Мне он известен, как Найф.
- Что за Найф? Это из сказки «Три поросенка»? Наф-наф, Нуф-нуф…
Задержанный криво улыбнулся («Еще одна победа!» - Стасов мысленно хлопнул в ладоши).
- Найф – это нож вроде по-английски*.
- Найф вас направил на задание? И вы его провалили?
Это был ответственный, даже опасный момент. Если сейчас Карпухин откажется отвечать, то может замкнуться и вернуться к прежней тактике. Стасов фактически играл ва-банк.
Задержанный с силой сжал ладони, подняв руки к лицу, и начал говорить:
- Скажу все, что знаю. Но я мало знаю.
___________
* Knife – нож (англ.).
Карпухин решился на исповедь. Рассказывал он почти полчаса, два раза просил дать воды и выкурил три сигареты. Стасов успел незаметно включить записывающее устройство, и вся беседа немедленно, в автоматическом режиме, уже передавалась в информационно-аналитический центр.
Вадиму Карпухину было тридцать лет. Десять лет назад он служил на российской погранзаставе в Таджикистане у реки Пяндж. В то время наркоторговцы, спасаясь от режима талибов, стали искать новые пути поставки героина. Один из караванных путей проходил поблизости от заставы. Во время очередного боестолкновения сержанту Карпухину удалось захватить в плен одного из курьеров. Вокруг никого не было, отделение, рассредоточившись, прочесывала верхнюю часть ущелья, и пойманный курьер (таджик из Душанбе, отлично владеющий русским языком) стал умолять Карпухина отпустить его с миром. Он развязал мешок и показал обомлевшему от такого зрелища сержанту две тугие пачки долларов.
«Это я заработал за героин. Тут сорок тысяч долларов. Я могу отдать это тебе. Только не убивай и не сдавай своим. Меня посадят на долгие годы. Я не хочу в тюрьму»
До дембеля сержанту Карпухину оставалось всего два месяца. Он был родом из небольшого уральского города, вырос в бедной семье, знал, что перспектив после окончания службы у него никаких нет, да еще переживал в последнее время из-за того, что его бросила любимая девушка, выйдя замуж за какого-то пузатого торговца. И он решился. Деньги перекочевали в карманы сержанта, а курьер по имени Марат исчез на караванной тропе. Но он не исчез из жизни Карпухина. Когда через два месяца сержант, счастливый от того, что возвращается домой с целым состоянием, покинул ворота части и шел к остановке автобуса, его неожиданно окликнули. Тот самый Марат поджидал его на углу улицы с двумя мордоворотами.
«Ты думал, что я забыл про деньги?» - недобро прищурившись, спросил курьер. – «Нет, не забыл. Я тогда не мог сказать тебе, что эти деньги мне не принадлежат. Их надо вернуть».
Марат был очень хитрым и умел изощренно использовать два древнейших метода, известных как «кнут» и «пряник». Он сказал, что может пойти навстречу доверчивому дембелю и оставить ему половину суммы, но за это потребовал ответной услуги. Карпухин должен был доставить в Москву груз наркотиков. Карпухину пришлось согласиться. Он нарушил присягу, совершил воинское преступление и не имел возможности сопротивляться требованиям Марата. Тем более, что в руках еще оставалась половина заветной суммы, которая все равно в глазах нищего сержанта казалась сказочной. Так Карпухин стал наркокурьером, регулярно возя из Таджикистана в столицу героин…
Его очень ценили наркоторговцы. Во-первых, он отличался большой осторожностью и умением так прятать груз, что ни разу не был пойман. Во-вторых, славянская внешность служила дополнительной «маскировкой» для курьера. Карпухин сколотил приличное состояние, купил квартиру в Москве, БМВ и в перерывах между рейдами вел красивую жизнь, посещая рестораны и казино (один раз, сорвав джек-пот, он даже выиграл два миллиона рублей).
Но времена изменились. Крупная операция, проведенная ОБНОНом, перерезала базовую «героиновую дорожку» наркотрафика. Мафия перешла к другим, более совершенным методам доставки нелегального груза. Но от услуг Карпухина решили не отказываться. Один из руководителей наркосети предложил использовать его совсем в другом деле. Вспомнили, что сержант прекрасно владеет оружием и опытом участия в боях. Так Карпухин вошел в группу боевиков наркомафии…
Его отправили в учебный лагерь, занимающий территорию бывшей советской военной базы в труднодоступном горном районе на границе Таджикистана и Кыргызстана. Там несколько месяцев Карпухин в группе «курсантов» осваивал навыки террориста. Когда «курс» подготовки завершился, ему разрешили вернуться в Москву, снабдили средствами на жизнь и приказали ждать того момента, когда потребуется участие новоиспеченного боевика в каком-нибудь «горячем» деле.
За полтора года его привлекли лишь два раза. Он с двумя напарниками расстрелял машину начальника подразделения ОБНОНа в Нижнем Новгороде и заложил мину, снабженную часовым механизмом, в дом одного из наркодельцов, который вышел из доверия мафии по каким-то причинам.
С очередным заданием к Карпухину обратились в конце ноября. Командир их группы по прозвищу Найф (его настоящих имени и фамилии никто не знал) сказал, что на сей раз дело имеет «гриф особой важности». Не посвящая в детали, сообщил, что Карпухин (его называли просто «Карп») с напарником должен доставить чрезвычайно ценный груз из Москвы в город Бологое. Потом помолчав, добавил: «Будьте предельно осторожны. Груз взрывоопасен. Это тротил. Причем тротил необычный, повышенной мощности. Просто так его не достать. Он стоит громадных денег. Если бы вы только знали, откуда его привезли…»
Вместе с Раджабом (этот человек был неизвестен Карпухину, плохо говорил по-русски и прибыл из Средней Азии буквально за несколько дней до операции; видимо, его присутствие имело существенное значение для руководства) они получили на квартире в районе Бутово две здоровенные и тяжелые сумки. С ними они теперь должны были двигаться в сторону Бологого, используя в качестве «возчиков» исключительно лишь водителей отечественных подержанных машин. «Сначала доедете до Твери на одном частнике, потом возьмете другого, - поучал Найф. – Повторяю: предельная осторожность…»
У них было с собой оружие: у Раджаба - короткоствольный «Узи», а Карпухин захватил новый «Стечкин», опробованный им в лесном массиве за день до операции.
- Нервы подвели, - говорил задержанный, с остервенением давя окурок в пепельнице. – когда нас остановили менты в Солнечногорске и попросили документы, Раджаб не выдержал и приказал этому деду гнать вперед. Осел азиатский! А потом, - он вздохнул, - нам ничего другого не оставалось, как открыть огонь. Мы рисковали капитально. Понимаете, что бы произошло, если хоть одна пуля попала в сумки? Тротил, как известно, нечувствителен к попаданию пули, но кто его знает, если это особое бризантное вещество… Мы все-таки смогли оторваться, через лесной массив вышли на другую автостраду, поймали там еще одну машину и все-таки доехали до Твери. И дальше. И груз доставили вовремя.
- Место доставки груза?
- На шоссе у въезда в Бологое нас ждал человек от Найфа. Серая «Волга», ничем не примечательная, номера забрызганы грязью. Я этого мужика никогда прежде не видел. Лет сорока, усы и борода, по-моему, накладные, очки не темные, но такие слегка тонированные, что ли… Мы передали ему сумки, он все проверил и уехал. Причем в сторону Москвы, а не в Бологое, это я успел отметить.
- Как вы нашли пенсионера Матвеева? – спросил Стасов, понимая теперь подлинную подоплеку второго преступления. Оба боевика-курьера опасались его показаний, поэтому предпочли за лучшее избавиться от свидетеля. Этот вопрос еще нужно окончательно просветить, но и так уже ясно, что, конечно, Найфу ни Карпухин, ни Раджаф ничего не сказали. А то ведь их сразу могли «зачистить». Только сглупили диверсанты, у наркомафии свои аналитики и источники информации. Рано или поздно там свяжут воедино происшествие на Ленинградском шоссе и рейд двух неудачливых курьеров с грузом тротила. Не говоря уже о том, что убийство Матвеева вообще шито белыми нитками…
- По номеру машины. Нас учили запоминать любую мелочь. Вычислили адрес, приехали и стали ждать. Когда он отправился «бомбить», начали осторожно преследовать. Я умею водить так, что «хвост» никто не выявит. Во всяком случае, не профессионал точно не выявит. Нам очень повезло, что Матвеев с пассажиром двинулся в Дмитров. Остальное вы знаете. Хотя я никак не пойму, как нас вычислили...
«Еще один плюс в копилку Анджело», - улыбнулся Стасов и спросил:
- Как можно связаться с Найфом?
Карпухин пожал плечами:
- Понятия не имею. Он сам звонил, если было нужно.
- А что это за человек, которого вы ждали в баре?
- Я его видел только один раз. Связной Найфа. Кто он, тоже без понятия.
- Цель встречи?
- Я не знаю. Я часто бываю в этом кафе. Раза два – три в месяц. Как только вернулся из Бологого, решил зайти. Они, видимо, знали о моих передвижениях, следили. Когда сидел за столиком, позвонил Найф и сказал: «Встреча здесь же, в следующий понедельник, 7 декабря, в семь вечера. Раджаб тоже должен быть». Я на всякий случай записал на визитке кафе «Сорренто», сунул ее в карман. И где-то потом потерял. Вообще-то нас учили все запоминать. Нас поэтому и нашли?
Стасов машинально кивнул, хотя не должен был открывать задержанному характер оперативной работы. Как же все-таки плохо, что во время задержания пристрелили связника. Нить оборвана. А это сейчас так важно!
Было понятно - только что полученную информацию можно смело записывать в разряд «экстраординарных сообщений». «Ну и Анджело! – подумал Виктор Юрьевич, вышагивая по кабинету. – Интуиция как у экстрасенса».
- Это ты предложил имитировать убийство пенсионера непрофессионалом - несколько ножевых ранений, из которых только два – проникающие? А нанес их, видимо, Раджаб, так? Потом вы оглушенного Реутова посадили в машину Матвеева, положили туда же труп и отвезли к зданию школы, после чего помчались в Москву?
Карпухин низко опустил голову и застыл, потом тихо произнес:
- Все так. Этот парень, пассажир, очень кстати нарисовался. И ссору со стариком затеял…
Полковник вздохнул и мысленно отложил все полученные сведения в сторону. Сейчас уже не до этого. Он понимал: только что случайно приоткрылась завесу над каким-то очень законспирированным делом особого уровня. В его сознании шла интенсивная работа; как сквозь сито просеивались известные ему сведения, материалы сводок, донесения агентурной сети. «Бологое, Бологое… Почему Бологое? Взрывчатка в Бологом?» Что-то мелькнуло перед глазами, обожгло близостью разгадки. Стоп! Взрыв «Петербургского экспресса»! Господи, неужели?..
Стасов вызвал дежурного конвоира в комнату, бросил Карпухину:
- Вадим, мы еще не закончили. Но спасибо. Я постараюсь тебе помочь, как и обещал.
И резко раскрыв дверь, буквально помчался по коридору в кабинет руководства.
По пути он бросил Гусейнову и Николаеву, которые стояли у окна и, ожидая, когда начальник закончит допрос, собирались уже закурить по четвертой сигарете:
- Бегом в аналитический центр! И связывайтесь с группой «Антитеррор»! В Бологом в ближайшее время состоится еще один теракт!
Следующая стр.